Ширма для репрессий: чего ждать от ликвидации налоговой милиции

Проект изменений в Налоговый кодекс, обнародованный Министерством финансов в середине августа, очень отдаленно напоминает обещанную правительством масштабную налоговую реформу. Но предусмотренная этим документом ликвидация налоговой милиции – если не революционный, то явно значимый шаг, который неминуемо окажет влияние на всю фискальную систему Украины.

Вообще, идея о перекраивании силового блока Государственной фискальной службы не нова. Подобные предложения звучали еще в те годы, когда главой ГФС (тогда – Министерство доходов и сборов) являлся Александр Клименко, который, правда, полностью отмел эту инициативу. В 2014 году предложение избавиться от налоговой милиции зазвучало снова, но с более «мягким» исходом и созданием на ее базе нового органа – Службы финансовых расследований или Финансовой полиции.

Эту же идею начал продвигать и нынешний глава Минфина Александр Данилюк, который с приходом на должность министра в мае объявил налоговую милицию криминальной структурой и заверил, что до конца 2016 года она будет непременно упразднена.

Без страха и совести

Реформаторы в своих планах по декриминализации фискальной службы опираются на достаточно красноречивую статистику и общедоступные факты. Ни для кого не секрет, что налоговая милиция всегда была достаточно эффективным рычагом давления на налогоплательщиков. Но далеко не всегда действия сотрудников налоговой милиции правомерны.

Например, с конца 2015 года вновь вошла в «моду» практика запугивания бизнеса с помощью открытия уголовных производств. Схема достаточно проста: налоговые инспекторы находят некое нарушение (причем, нередко выдуманное), составляют акт, но при этом не дают возможности плательщику оспорить результаты проверки, так как в кратчайшие сроки дело попадает в Единый реестр досудебных расследований, и передается налоговой милиции, которая, в свою очередь, организовывает обыски, допросы. Иными словами, налогоплательщик подвергается серьезному прессингу налоговиков и предпочитает откупиться от них или заплатить нарисованный штраф.

«При этом 85% дел закрываются из-за отсутствия состава преступления. А обвинительных актов за 2015 год было вынесено всего лишь 180 из более чем 4100 открытых производств», – еще весной нынешнего года рассказывал Андрей Журжий, первый заместитель председателя парламентского комитета по вопросам налоговой и таможенной политики.

Более того, даже те дела, которые оказываются в суде, не дожидаются обвинительного приговора, поскольку в них нет состава преступления.

Неудавшийся передел

Оборотная сторона медали такова, что на сегодняшний день налоговая милиция является предметом ожесточенных торгов между Минфином и ГФС, которую пытаются представить как заботу о бизнесе.

Так, Александр Данилюк неоднократно повторял, что налоговые милиционеры работают вне рамок действующего законодательства, поскольку ссылаются на закон «О милиции», утративший силу еще в ноябре 2015 года. При этом министр финансов непрозрачно намекнул, что ликвидацию налоговой милиции одобрили непосредственно «наверху». То есть, в МВФ.

Вместе с тем, ГФС и ее глава Роман Насиров оппонируют Минфину. По словам Насирова, жалоб на работу налоговых милиционеров – нет, поэтому все реляции об их противоправном статусе безосновательны.

Правда, как обычно, где-то посредине. Цель Министерства финансов – полностью сконцентрировать в своих руках львиную долю полномочий ГФС. О чем, кстати, и говорится в упомянутом уже проекте изменений в НКУ, который предусматривает передачу администрирования целиком и полностью Минфину. Ему же будет подчинена и финансовая полиция, которую сформируют на базе налоговой милиции. ГФС, со своей стороны, хочет сохранить хотя бы часть этих самых полномочий. Но, самое главное, – возможность выкручивать руки бизнесу, доказывая, таким образом, эффективность своей работы.

Нужны новые лица

Смущает и то, что правительство не предложило внятной концепции создания финансовой полиции. Хотя Александр Данилюк еще в июле пообещал: соответствующий законопроект проходит последние этапы согласования, и в скором времени будет внесен в парламент. Однако в чем будут заключаться обязанности и полномочия сотрудников этого органа, до сих пор непонятно. От Кабмина звучат лишь общие фразы о декриминализации, об урезании силовых функций, но конкретики – нет.

В то же время, еще в марте в Верховной Раде был зарегистрирован альтернативный законопроект №4228 «О финансовой полиции». Среди его авторов – Татьяна Острикова, Андрей Журжий, Максим Курячий, Михаил Кобцев и другие.

Он регламентирует предельное количество сотрудников финансовой полиции (3000 человек), «качество» кадрового состава (70% которого должны составить новые специалисты), вводит персональную материальную ответственность должностных лиц, но, самое главное, – дает финансовой полиции право расследовать практически любые преступления экономического характера (начиная от неуплаты налогов и заканчивая делами о доведении до банкротства).

«Тот законопроект №4228, который зарегистрирован группой авторов, я, в общем-то, поддерживаю. Но много над чем еще нужно думать. И главный вопрос – может ли существовать фискальный орган без налоговой милиции (без правоохранительной функции), а исключительно, как сокращенный в своей численности аналитический центр? Мне кажется, что нет», – считает глава парламентского комитета по вопросам налоговой и таможенной политики Нина Южанина.

Кроме того, необходимо тщательно подойти к мотивации сотрудников финансовой полиции. Например, власти Грузии, создавая финансовую полицию в 2004 году, перераспределили зарплатный фонд и довели зарплаты полицейских до эквивалента $800-1000, что дало возможность привлечь высококлассных специалистов.

«Поэтому я бы сейчас правительству посоветовала не забирать фонд зарплаты из службы, а оставить его для того, чтобы люди могли работать хотя бы за 10 000 гривен, не за 2500 гривен нынешней зарплаты. Ведь очевидно же, что при таком окладе человек будет неизбежно пытаться зарабатывать нечестным путем», – считает Южанина.

Под жестким каблуком

Эксперты считают, что успешная реформа налоговой милиции возможна лишь при условии, если деятельность финполиции будет всесторонне контролироваться, а любые злоупотребления – пресекаться. «Финансовая полиция должна быть вне фискальной службы и вне Минфина, но подчинена парламенту. То есть, иметь статус, как Антимонопольный комитет», – считает Владимир Лановой, бывший министр экономики Украины.

Если посмотреть на международный опыт, то полномочия фискальных «полицейских» структур во многих странах, как правило, серьезно ограничены. Подчас они попросту не имеют силовых функций (в Дании, к примеру), либо занимаются преступлениями только в налоговой и таможенной сферах (как в Ирландии или Португалии). В Голландии же финансовая разведка является частью Налоговой службы, а служба экономического контроля – относится к Министерству экономических связей.

«Поэтому, главный риск – это то, что в Украине финполиция получит широкий перечень полномочий. Конечно, на данном этапе это «приправляется» целесообразностью усилить борьбу с коррупцией, разворовыванием бюджетных средств и экономическими преступлениями. Однако в реальности может оказаться, что новая полиция будет использоваться для давления на неугодных налогоплательщиков, как способ «выбивания» из них налоговых долгов», – объясняет партнер ICF Legal Service Наталья Ульянова.

Соглашается с ней и координатор гражданской платформы «Нова Країна», один из авторов «либеральной» налоговой реформы Тарас Козак. По его мнению, главная задача – добиться, чтобы финансовая полиция не стала новым орудием для «пыток» бизнеса.

«По сути, для реформы нужна небольшая компьютеризированная риск-ориентированная система, которая бы отслеживала по компьютерной базе налоговых уклонистов. Это легко видно: если три магазина стоят на одной улице и два из них платят условно 10 000 гривен налога, а третий – только одну тысячу гривен, значит, что-то здесь не то. Тогда можно проводить анализ и требовать документы, отчетность, проводить доппроверки. И уже не просто зайти туда, куда хочется (мол, поступил сигнал, пришла анонимка – и начинаются «маски-шоу»)», – приводит пример Тарас Козак.

Впрочем, расформирование налоговой милиции все еще под вопросом. Это связано с тем, что в Кабмине и Раде нет единого видения относительно судьбы этого ведомства. Кроме того, без фундаментальной налоговой реформы создание финансовой полиции станет лишь очередным перераспределением полномочий. А поскольку сама реформа вновь отложена минимум на год, для налогоплательщиков в поведении фискалов вряд ли что-то изменится.

Павел Харламов