Выйти в ноль. Как перезагрузить сознание общества на нетерпимость по отношению к взяткам и коррупции

Осуждая коррупцию наверху, украинцы остаются на удивление толерантными к «низовому» взяточничеству и продолжают давать и брать благодарности и поощрения.

«Ну нет, чиновникам не давала и не даю. Только врачам – добровольно и чистосердечно. Не хочу, чтобы педиатр моих детей ходила в драной юбке. Специалист она высококлассный, а получка – как у уборщицы дешевого офиса», – эмоционально объясняет Елена Л., менджер одного из украинских изданий. Эта вечно озабоченная мама двух девочек-близняшек гордится гиппократами из государственных клиник: за шесть лет детских болячек ни один не намекнул, что надо заплатить, а многие врачи вообще отказывались от втихаря оставленных на столе купюр.

Несмотря на образованность и осведомленность, которую дает ее профессия, Елена не считает такие «добровольные пожертвования» бытовой коррупцией, называет их деликатно – благодарностью. И она, мягко говоря, не одна: согласно исследованиям, проведенным в прошлом году социологической группой Рейтинг, от 13 до 67% украинцев, в зависимости от региона, не считают, что дать взятку или подарок госслужащему или другом «бюджетнику» – это коррупция. А если и коррупция, то такая себе, «ненастоящая», несерьезная какая-то, ведь разве это взятка в 200 гривен, эквивалент двух килограммов телятины, а настоящая коррупция – где-то там, в высших слоях политической атмосферы, так высоко, что нам с земли не очень видно.

Социологи отмечают: несмотря на действительно возросшую жажду преодоления коррупции, наше общество остается на удивление толерантным к «низовому» взяточничеству, воспринимая его чуть ли не как элемент национальной культуры. С такими представлениями вряд ли возможна эффективная борьба. Как «вправить мозги» соотечественникам, как привить им отвращение к грязным деньгам? В Проектном офисе реформ, проанализировав ход антикоррупционной реформы, поняли, что у нее есть пробел – отсутствие диалога с обществом – и разработали стратегию антикоррупционных коммуникаций.

У всех липкие руки

«Конечная цель антикоррупционной реформы – свести коррупцию не до нулевого уровня, потому что это невозможно в любой стране, а хотя бы снизить до такого уровня, чтобы она не представляла угрозы национальной безопасности и не была помехой устойчивому экономическому развитию. Решение этой задачи невозможно без глубинного изменения в общественном мышлении, – говорит Игорь Гончаренко, менеджер по антикоррупционной реформе Проектного офиса Национального совета реформ. – Надо избавиться от стереотипа, что коррупция – это часть нашей культуры, изменить модели поведения».

Парадоксально, но даже кровь Майдана не смыла с нас грязь коррупции. Ни с рядовых граждан, ни тем более с политического олимпа. Несмотря на громкие реформаторские заявления и определенные реальные действенные шаги, несмотря на прозревшее гражданское общество, страна не сделала сильного рывка из тисков коррупции.

Так, согласно отчету влиятельной международной организации Transparency International, в 2015 году Украина по индексу восприятия коррупции занимала 130-е место среди 167 государств. На одной ступени с такими незавидными соседями, как Парагвай, Непал, Никарагуа, Коморские острова. По сравнению с предыдущим 2014 годом Украина в Индексе восприятия коррупции улучшила свои позиции всего на один балл из ста возможных. Согласитесь, с таким «приданным» стыдно соваться в европейскую семью.

По данным соучредителя и до недавнего времени исполнительного директора Transparency International Украина Алексея Хмары, примерно 40% крупного и среднего бизнеса прибегают к коррупционным действиям. А значит, водопады денег падают мимо государственного кармана. «Примерно более миллиарда коррумпированных долларов ходит среди граждан. В 2014 году эта цифра составляла более 3 миллиардов. Учитывая падение курса доллара, объем коррупционных средств примерно такой же», – констатирует Хмара.

Общественная мысль созвучна оценкам эксперта. 54% украинцев, опрошенных в апреле-2016 социологической компанией TNS, считают, что борьба с коррупцией не принесла никаких изменений. И – что интересно – такое впечатление у них сформировалось не только из теленовостей. Ведь на вопрос «Сталкивались ли вы лично с коррупционными действиями?» 33% респондентов ответили утвердительно. То есть треть взрослых украинцев – «опытные взяточники», неважно – делают они это под давлением обстоятельств или по собственной воле.

Неутомимо берут и вздыхая дают, но при этом все понимают, что таким образом подтапливают лодку, на которой сами же плывут вместе с детьми, внуками и домашними животными. 77% респондентов признали борьбу с коррупцией самой важной среди реформ, которых требует Украина! Для сравнения: даже реформе армии в стране, которая воюет, придали такого значения существенно меньше людей – 49%.

«Существует определенное стереотипное восприятие коррупции: считается, что коррупция – это миллионы в карманах судей, но не 200 гривен в кармане врача или учителя, – объясняет качку в головах украинцев заместитель генерального директора TNS Светлана Винославская. – Эта тенденция отражена и в оценке наиболее коррупционных структур, среди которых стабильно лидируют суды и прокуратура, а вот учреждения образования занимают последние места. Кстати, у учреждений образования (как школьного, так и высшего), а также в новой полиции и медицинских заведений один из самых высоких уровней доверия среди населения».

Привыкли, но не смирились

Почему же мы так делаем? 56% респондентов TNS указали, что без денег в конверте их ситуация не разрешилась бы. То есть к незаконным действиям их подтолкнули объективные обстоятельства. Лишь в 19% случаев чиновник сам требовал взятку.

«Подавляющее большинство бытовой, «стогривневой» коррупции – это не привычка, не дань традиции, а элементарная необходимость решить свою проблему быстро, без очередей и более-менее культурно: с вахтером, паспортисткой, сантехником жэка, тетенькой в регистратуре поликлиники и т.д., – говорит «педиатрическая взяточница» Елена Л. – Когда стоит дилемма: по закону, но долго и тягомотно, или сто гривен и быстро – многие выберут второе. И их можно понять – ведь время бесценно. Конечно, никто не хотел бы искать «нужного» человека и тыкать ему украдкой мятую купюру, испытывая при этом своеобразное моральное унижение. Все бы хотели прийти, честно оплатить в кассу и оперативно получить услугу. Но наша страна построена так, что второй вариант не всегда доступен». Таким образом, делает вывод Елена, надо уничтожить основания для низовой коррупции.

Украинцы свыклись с мелким взяточничеством, но это не значит, что такое положение дел их устраивает. Когда у респондентов спросили об их действиях, если они в будущем будут сталкиваться с проявлениями коррупции, 41% заявили, что не будут давать взятку и будут пытаться официально решить свои вопросы. Еще 9% заверили, что сообщат о случившемся правоохранительным органам. Лишь 13% опрошенных признались, что и в дальнейшем будут прибегать к услугам «решал» и давать взятки.

Гончаренко из Проектного офиса реформ демонстрирует сравнительную социологию за 2011 и 2015 годы (подготовленную проектом UNITER, Pact Inc. по результатам ряда общенациональных исследований), которая свидетельствует, что готовность граждан противодействовать коррупции существенно возросла. Так, во времена Януковича 26,7% респондентов сказали, что готовы требовать от чиновников выполнения их обязанностей, а в 2015-ом этот процент вырос до 34,6. В 2011 году 32,9% заявили, что не будут принимать никаких мер в отношении чиновников-коррупционеров; через четыре года количество таких пассивных наблюдателей ощутимо уменьшилось – до 19,2%. Четверть украинцев уверена, что рядовые граждане должны быть ответственными за преодоление коррупции в стране: 24% в 2015 году против 17% в 2011-ом.

Этот процент, считает Гончаренко, был бы значительно выше, если бы людям хватало информации, а иногда и образованности, понимания элементарных вещей – что сотня в карман служащего тоже является коррупцией, что НАБУ расследует политическую коррупцию, а не мелкие злоупотребления, для которых создается НАПК и тому подобное. «География антикоррупционной активности очень неровная: если в столице и крупных городах есть движение, то в регионах ею не охвачены целые социальные группы», – отмечает Гончаренко.

Он отмечает, что антикоррупционная реформа сделала определенный прогресс в двух направлениях – предотвращение коррупции (введены новые стандарты на госслужбе, работает и распространяется система госзакупок ProZorro, готовится к запуску электронное декларирование, обеспечена открытость данных о бенефициарах, создано Национальное агентство по предотвращению коррупции, вступает в силу закон о финансировании политических партий и тому подобное) и наказания за коррупционные действия (начало работу Национальное антикоррупционное бюро, Спецпрокуратура, начата реформа судебной системы, налажена деятельность учреждения бизнес-омбудсмена). Однако все это происходит вроде бы в стороне от общества. «Необходимы комплексные системные коммуникации с обществом, которых сейчас в сфере антикоррупции нет», – делает вывод Гончаренко.

Нет четких месседжей, которые заставляют людей менять поведение, поощряют быть проактивными (сообщать о случаях коррупции, становиться расследователями). Крайне мало положительных примеров: на ключевые слова «борьба с коррупцией» СМИ отзываются одним негативом – куча золотых слитков, обнаруженных в подвале прокурора, судья, которого задержали и вскоре отпустили под залог, депутат, который сбежал за границу… Социология реагирует соответственно: согласно результатам исследований TNS, 56% сограждан считают, что государство ничего не делает в борьбе с коррупцией, а в то же время 47% слышали о прогрессе в этой борьбе.

«Бесспорно, украинцы слышат о проведении антикоррупционных реформ, однако не видят реальных результатов, судебные дела не имеют финальных решений или о них не говорят, а сами коррупционеры остаются не наказанными. Такая реальность формирует у людей понимание того, что ничего не меняется, а в СМИ они читают только факты разоблачения коррупции, а не борьбы с ней», – заключает социолог Винославская.

Тем временем высокое доверие (более 40%) к новой полиции, вера в ее «чистую природу» является хорошим примером спроса на позитивные изменения. Заметим, части своего высокого рейтинга новая служба обязана удачной государственной промоции.

Платформа для старта

Ликвидировать коммуникационную брешь призвана платформа по обеспечению национального диалога в сфере антикоррупции. «Это будет партнерство разных стейкхолдеров – государственных институтов, общественных организаций, международных организаций и проектов, представителей СМИ, рекламного сектора и бизнеса, – рассказывает о новосоздаваемой структуре Гончаренко. – Будет секретариат, который будет обеспечивать административно-организационную деятельность, наблюдательный совет, который будет определять приоритеты и направления деятельности. На базе платформы будет собираться важная статистика, информация, исследования, будут анализироваться и внедряться лучшие мировые антикоррупционные практики; будут проводиться совместные коммуникационные мероприятия, будут привлекаться ресурсы международных организаций для реализации важных инициатив и развития гражданского общества в регионах. Намечено четыре стратегические цели коммуникаций, для каждой из которых, что немаловажно, разработаны шаблоны оценки эффективности кампаний. Мы сможем отслеживать, насколько оказалась действенной, скажем, та или иная социальная коммуникационная кампания и как повышать эффективность коммуникаций в дальнейшем».

Подтверждает критическую важность коммуникаций и Наталья Севостьянова, первый заместитель Министра юстиции Украины и Председатель целевой команды антикоррупционной реформы, созданной под эгидой этого министерства.

«Долгосрочный успех в реализации реформ зависит не только от того, насколько комплексными и качественными будут планы и эффективной их имплементация, – говорит Севостьянова. – На протяжении всего пути реформирования крайне необходима слаженная работа всех непосредственных участников реформы и одновременно сильная поддержка со стороны общества. Получить такую поддержку невозможно, не рассказывая подробно, но вместе с тем понятно о каждом шаге реформы, о каждом достижении или даже неудаче. Если коммуникации отсутствуют или неэффективны и искажены, есть большая вероятность столкнуться с сопротивлением или неприятием со стороны общества, что в итоге затормозит продвижение реформы».

Как видит Гончаренко, в информационной помощи нуждаются не только рядовые граждане, но и государственные институты, прежде всего специализированные – НАБУ, Спецпрокуратура, НАПК: «Участники Платформы помогут определить, какого канала коммуникации не хватает государственному органу, составить стратегический план коммуникаций, разработать методики, обучить специалистов. В дальнейшем этот госорган сможет действовать по такому гайду или же пользоваться потенциалом участников Платформы».

Запланирована и массированная позитивная атака на мозги рядовых украинцев. Наша цель, заявляет Гончаренко, – повысить осведомленность общества, изменить индивидуальное поведение граждан и поощрить проактивный подход к борьбе с коррупцией. Для достижения этой цели существует достаточно инструментария – от наружной рекламы, комиксов, до уроков гражданского сознания в школах. Кстати, сейчас разрабатывается план проведения таких уроков уже со следующего учебного сезона.

Активные антикоррупционные коммуникации могут изменить общественное сознание, убеждены специалисты. Хмара вспоминает кампанию «Коррупция в суде грабит. Коррупция в школе развращает. Коррупция в больнице убивает», которую Transparency International Украина проводила в 2014 году. «Это была шокирующая социальная реклама, – говорит он. – Однако на «горячую линию» мы получили немного отзывов – всего 200. Поэтому мы захотели, чтобы люди не просто испытывали шок, а обличали коррупцию, поэтому в следующем году провели кампанию «Они бы не молчали. Сообщай о коррупции». Может, помните? На бордах купюры с Лесей Украинкой, Сковородой, Иваном Франко. Наши волонтеры ежемесячно получали по 200 звонков в течение этой кампании».

В то же время Хмара признает, что без решительных действий власти в преодолении коррупции такие кампании будут иметь краткосрочный эффект. «Люди разочаровываются, не видя конкретных решительных действий власти, – рассуждает он, – Залогом успеха любых преобразований является политическая воля двух сторон – власти, с одной стороны, и общества, с другой. Государственные органы-ширмы по борьбе с коррупцией существовали и при Януковиче, но политической воли к борьбе не было. Сегодня власти нужно добавить ресурса и решимости в борьбе с коррупцией, чтобы изменения, которые наметились, приобрели постоянство и необратимость».

Материал подготовлен по инициативе и при содействии Проектного офиса Национального совета реформ